|
|
ДОБРЫЕ ЕВРОПЕЙЦЫ И ЗЛЫЕ РУССКИЕ ВАРВАРЫ...
|
| 18.06.2010, 12:13 |
Блокадные мифы
16.06.10 16:44История: факты и документы
Следовало ли сдать город немцам?
В последнее время не проходит и года, чтобы в очередной блокадный юбилей какое-нибудь упивающееся собственным "человеколюбием" светило из числа творческой интеллигенции не вылезло на телевизионный экран или страницы массовых изданий с разглагольствованиями о том, что следовало сдать Ленинград нацистам без боя и тем самым сохранить жизни сотен тысяч ленинградцев. К сожалению, те, кто возражает подобным "гуманистам", как правило, ограничиваются аргументами морального и военно-стратегического плана. Действительно, рассуждения о предпочтительности капитуляции оскорбительны для памяти защитников города. Безусловно, падение Ленинграда катастрофически ухудшило бы ситуацию на советско-германском фронте. Но, сосредоточиваясь в своих отповедях всевозможным астафьевым и лихачевым на этих моментах, их оппоненты как бы молчаливо соглашаются с тезисом, будто капитуляция могла спасти жизни ленинградцев. Между тем это совершенно не так, в чем и состоит главная ложь доморощенных "гуманистов".
Дело в том, что гитлеровское руководство планировало не просто захватить город на Неве, но и полностью его уничтожить. 8 июля 1941 года после совещания верховного главнокомандования германских вооруженных сил начальник штаба командования сухопутных войск генерал-полковник Ф.Гальдер отметил в своем дневнике: "Есть твердое решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы воспрепятствовать там остаться населению, которое мы должны будем кормить зимой. Задачу уничтожения города должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки".
21 сентября отдел обороны верховного главнокомандования германских вооруженных сил представил аналитическую записку, в которой рассмотрел возможные варианты действий после взятия Ленинграда:
1) Немцы занимают город и поступают с ним так же, как и с другими русскими большими городами. Авторы отвергают этот вариант, поскольку "тогда надо брать на себя ответственность за снабжение населения".
2) "Город блокируем, окружаем колючей проволокой под током, простреливаем его из пулеметов". При этом подразумевается, что подавляющая часть ленинградцев умрет от голода. Негативные стороны подобного варианта: "Возникает опасность эпидемии, которая распространяется на наш фронт. Кроме того, под вопросом, будут ли наши солдаты способны стрелять в прорывающихся женщин и детей".
3) "Женщин, детей и стариков вывести за пределы кольца блокады, остальных уморить голодом". Однако, по мнению авторов записки, подобная эвакуация "практически едва ли выполнима...". К тому же "остальное голодающее население Ленинграда опять-таки может стать очагом эпидемии".
4) "После продвижения вперед финнов и осуществления блокады города отойти снова за Неву и район севернее этого участка передать Финляндии". Однако этот вариант неприемлем, поскольку "...Финляндия неофициально заявила, что она хотела бы, чтобы ее граница проходила по Неве, исключая Ленинград. Как политическое решение — хорошее. Но вопрос о населении Ленинграда Финляндия не решит. Это должны делать мы".
В результате авторы записки предлагали следующее: "Сначала герметически блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и, возможно, вместе с авиацией. Когда террор и голод сделают свое дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей... Остатки "гарнизона крепости" останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город (если финны сумеют это сделать раньше, то не возражать), вывезем все, что осталось еще живого, в глубь России и передадим район севернее Невы Финляндии".
При этом для успокоения "мирового общественного мнения" предлагалось "разрешить Рузвельту после капитуляции Ленинграда обеспечить его население продовольствием, за исключением военнопленных, или перевезти его в Америку под наблюдение Красного Креста на нейтральных судах". Естественно, авторы записки понимали, что это предложение не будет принято американцами, однако считали, что "его нужно использовать в целях пропаганды".
А вот что сообщал 7 октября начальник оперативного отдела командования сухопутных войск генерал Йодль главнокомандующему сухопутными войсками генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу:
"Капитуляция Ленинграда, а позже Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником... Следует ожидать больших опасений от эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступить в город. Кто покинет город против наших линий, должен быть отогнан назад огнем... Недопустимо рисковать жизнью немецкого солдата для спасения русских городов от огня, точно так же, как нельзя кормить их население за счет германской родины... Эта воля фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров".
Итак, понятно, что готовили Ленинграду немцы. Однако и с финской стороны ничего хорошего ждать не приходилось. Как докладывали из финского генштаба в министерство иностранных дел Финляндии в начале сентября 1941 года: "Оккупация финскими войсками Петербурга считается нереальной, поскольку у нас нет запасов продовольствия, чтобы выдавать его гражданскому населению".
Таким образом, как мы могли убедиться, сдача Ленинграда обернулась бы страшной трагедией для его населения, которое было обречено Гитлером на уничтожение.
Был ли Маннергейм спасителем Ленинграда?
Следующий "блокадный миф" касается наших северных соседей. Согласно нему, миролюбивая Финляндия вовсе не думала нападать на СССР летом 1941 года, однако 25 июня советские самолеты нанесли бомбовый удар по финской территории, после чего обиженным финнам волей-неволей пришлось присоединиться к Гитлеру. Тем не менее, несмотря на коварство русских, благородный маршал Маннергейм не стал наступать дальше старой советско-финской границы и тем самым спас Ленинград, который в противном случае был бы неминуемо взят. Таков сюжет мифотворцев.
Рассмотрим обе части данного мифа. Тем, кто полагает, будто это именно Сталин своими действиями толкнул Финляндию в гитлеровский лагерь, не мешает узнать, что еще до начала советско-финской войны 1939—1940 гг. опознавательным знаком финских ВВС была синяя свастика. А также задуматься, зачем миролюбивой Суоми понадобилась сеть военных аэродромов, построенных к началу 1939 года с помощью немецких специалистов, способная принять в 10 раз больше самолетов, чем их имелось в финских военно-воздушных силах.
Что же касается первых дней Великой Отечественной войны, то события развивались следующим образом. Еще 21 июня в 16.15 главные силы финского флота высадили 5-тысячный десант на демилитаризованные согласно Женевской конвенции 1921 года Аландские острова, арестовав находящихся там сотрудников советского консульства. Вечером того же дня финские подводные лодки поставили минные заграждения у эстонского побережья, причем их командиры получили приказ атаковать советские корабли, "если попадутся достойные цели". 22 июня финская диверсионная группа попыталась взорвать шлюзы Беломорско-Балтийского канала. В тот же день Гитлер заявил, что на Севере немецкие войска сражаются в союзе с "героическими финскими братьями по оружию". Наконец, 23 июня в 3 часа 45 минут вылетевшие из Восточной Пруссии немецкие бомбардировщики сбросили в воды фарватера между Кронштадтом и Ленинградом изрядную партию морских мин, после чего приземлились на финские аэродромы.
В этой ситуации, чтобы предотвратить дальнейшие налеты на Ленинград, на рассвете 25 июня советские бомбардировщики нанесли удар по 18 аэродромам в Финляндии и Норвегии, где базировалась немецкая авиация. Это событие было немедленно использовано в Хельсинки как предлог для официального объявления войны СССР.
Интересно для сравнения отметить, что когда 30 июля 1941 года английская авиация нанесла бомбовый удар по финскому городу Петсамо, где находились немецкие войска, Финляндия ограничилась разрывом дипломатических отношений с Англией.
Трубя на весь мир о "советской агрессии", между собой финские государственные деятели не считали нужным скрывать истинные цели войны. "Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера", — заявил 25 июня на заседании парламента депутат Салмиала. На реплику же одного из коллег: "Не надо говорить всего того, о чем думаешь", объединитель братских народов успокоительно заметил, что заседание все равно закрытое.
К 1 сентября 1941 года финская армия сумела выйти на Карельском перешейке к линии старой государственной границы и в течение нескольких дней пыталась ее штурмовать. 3 сентября финским частям удалось взять Старый Белоостров и ряд населенных пунктов за рекой Сестрой. 4 сентября они захватили один из передовых дотов Карельского укрепрайона. Одновременно части 6-го корпуса Карельской армии двинулись в обход Ладожского озера через реку Свирь, чтобы замкнуть внешнее кольцо блокады и тем самым полностью отрезать город от страны. Командующий им генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм еще 5 июня 1941 года предложил ему командовать этим корпусом именно для атаки бывшей столицы империи.
В преддверии предстоящего взятия Ленинграда уже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий президент Финляндии Юхо Паасикиви. В ней говорилось:
"Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна... Для нас, финнов, Петербург действительно принес зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений".
Однако благодаря стойкости и мужеству защитников города эта патетическая речь пропала втуне. Опираясь на долговременные сооружения Карельского укрепрайона, советские войска заняли прочную оборону, взломать которую при отсутствии у финнов пикирующих бомбардировщиков и тяжелых осадных орудий было практически невозможно. 5 сентября Старый Белоостров был отбит обратно. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. После того как подобное произошло в четырех полках, а общее количество отказников и дезертиров стало исчисляться тысячами, Маннергейм был вынужден окончательно отказаться от наступления на Ленинград.
Кто осаждал Ленинград?
Изучение национального состава вражеских сил, противостоявших СССР в Великой Отечественной войне, заставляет сделать вывод, что в 1941 году мы имели дело с очередным походом "объединенной Европы" против России — не первым и, судя по всему, отнюдь не последним. Однако, поскольку часть стран — соратниц Гитлера после войны оказалась в социалистическом лагере, а другие считались союзниками СССР по антигитлеровской коалиции, страдавшая хронической беззубостью официозная советская пропаганда придерживалась своеобразной "политкорректности", стараясь не афишировать их участие в боевых действиях против нашей страны, чтобы, упаси Бог, никого не обидеть.
В частности, в книгах, статьях и фильмах, посвященных блокаде Ленинграда, как правило, говорилось об осаждавших его "немецко-фашистских войсках", из чего могло сложиться впечатление, будто сомнительная честь массового геноцида жителей города на Неве принадлежит исключительно одним немцам. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что, помимо собственно немецких войск (в состав которых, кроме жителей Германии, входили австрийцы и этнические немцы из разных стран Европы, считавшиеся полноправными гражданами рейха), а также финской армии, о "заслугах" которой я уже писал выше, в этом участвовал целый "интернационал".
Так, после начала Великой Отечественной войны испанский диктатор Франко, формально сохраняя нейтралитет, срочно начал готовить на помощь своему союзнику Гитлеру добровольческое соединение. 12 октября 1941 года насчитывавшая 17 тыс. человек 250-я испанская (т.н. "голубая") дивизия прибыла на фронт под Новгород. Затем ее перебросили к южным пригородам Ленинграда — под Колпино и Пушкин. Там она была крепко бита при прорыве блокады, потеряв 4 тысячи только убитыми. В октябре 1943 года испанские вояки начали возвращаться домой, а оставшиеся наиболее фанатичные антикоммунисты были переформированы в добровольческий легион.
"Отметились" под Ленинградом и итальянцы. 22 июля 1942 года четыре итальянских торпедных катера были доставлены на оккупированное финнами северное побережье Ладожского озера. 22 октября того же года объединенная немецко-финско-итальянская эскадра попыталась захватить остров Сухо, чтобы тем самым перерезать "Дорогу жизни", однако была разгромлена.
Участвовали в осаде Ленинграда и добровольцы из разных стран Европы в составе войск СС: бельгийцы — легион "Фландрия", голландцы — легион "Нидерланды", а также норвежцы и датчане, действовавшие вначале в составе национальных легионов, а в июле 1943 года объединенные в 11-ю мотопехотную дивизию СС "Нордланд". В последней служили и шведские добровольцы, кроме того, шведский батальон воевал в составе финских войск. В январе 1944 года дивизия "Нордланд" понесла большие потери под Пушкином во время полного снятия блокады. Только на одном кладбище под Ленинградом похоронены 900 скандинавских эсэсовцев.
Как отмечалось в спецсообщении УНКВД по Ленинградской области от 5 ноября 1941 года: "На одном из участков фронта в Кингисеппском районе среди немецких солдат имеются словаки, владеющие русским языком". По свидетельству же ветеранов, партизанивших в 1943 году на территории Ленинградской области, после поражений немцев на фронте "вместо немецких частей в деревнях появились подразделения польских националистов".
Действовали под Ленинградом и формирования нацистских прислужников из числа жителей Прибалтики. В Ленинградской области свирепствовали 5-й и 13-й литовские полицейские батальоны. Эстонские полицаи участвовали в карательных операциях против партизан на территории Ленинградской и Псковской областей, а также действовали против Красной Армии на Ленинградском и Волховском фронтах. Как отмечалось в уже цитированном выше спецсообщении УНКВД по Ленинградской области: "В сентябре в Кингисеппском районе действовал специальный карательный отряд численностью до 2000 человек из эстонцев-кайтселитчиков, прибывших из г. Нарвы". Интересно отметить, что в финской армии также был создан 200-й эстонский пехотный полк численностью около 1,7 тыс. человек, воевавший на северных подступах к Ленинграду.
Помимо живой силы, жители просвещенной Европы активно помогали Гитлеру техникой. Так, самым крупнокалиберным орудием, обстреливавшим город, стала 520-мм французская гаубица, стрелявшая снарядами весом 1654 кг. Большинство орудий большой и особой мощности, стрелявших по Ленинграду, были французского и чешского производства. Их снаряды, падавшие на город, были произведены на заводах "Шкода" в Брно и Шнейдера в Крезо.
К сожалению, захваченные в качестве трофеев французские орудия были после войны пущены на переплавку, в то время как их следовало бы установить на Пискаревском кладбище и водить мимо них французских туристов, а также доморощенных любителей порассуждать на тему участия России в "строительстве общеевропейского дома".
Еще одним французским "подарком" для ленинградцев стали 305-мм орудия линкора "Генерал Алексеев" (бывший "Император Александр III"). В 1920 году этот корабль был угнан из Крыма отступающими врангелевцами и в итоге оказался во Франции. В 1940 году его орудия были захвачены немцами, которые после начала Великой Отечественной войны передали их финнам, а те использовали для обстрела советских войск на Карельском перешейке.
А в заключение хотелось бы заметить, что, как правило, мифы создают те, кто боится исторической правды.
Пыхалов И.
Источник: Пыхалов И.Редактор: ДедМазай
Размещение комментариев доступно только зарегистрированным пользователям
Catnip18.06.10 11:11
О благородной Финляндии: из четырёх советско-финских войн в ХХ веке три были начаты Финляндией, и одна - Советским Союзом.Чуть ли не сразу после подписания соглашения о взаимном признании (31 декабря 1917), Финляндия начала "скрытую войну" против России. Еще до 18 января 1918 (красный мятеж в Хельсинки) финны атаковали русские гарнизоны, обстреливали суда, несколько позже даже захватили форт Ино, важное звено обороны Петрограда. Но аппетит рос. В январе отряды щюцкора перешли границу ВКФ и заняли ряд районов восточной Карелии, целясь на села Ухта и Кемь. Формально утверждалось, что воюют "дикие" добровольцы, однако 23 февраля Маннергейм признал, что "не вложит меч в ножны, пока не будет освобождена от большевиков Восточная Карелия". Впрочем, взгляды "шведа" Маннергейма очень отличались от Credo "феннопатриотов". Он полагал, что, хотя Финляндия вполне созрела для независимости, но залог этой независимости, да и вообще процветания, - тесная дружба и союз с нормальной, стабильной и вменяемой Россией, для чего необходимо помочь России избавиться от большевизма. "Освобождение Петрограда, - писал он чуть позже, - это не чисто финско-русский вопрос, это всемирный вопрос окончательного мира… Если белые войска, сражающиеся сейчас под Петроградом, будут разбиты, то в этом окажемся виноватыми мы. Уже сейчас раздаются голоса, что Финляндия избежала вторжения большевиков только за счет того, что русские белые армии ведут бои далеко на юге и востоке". К сожалению, абсолютное большинство финских политиков, мня себя наследниками "древних протоугров", о которых, если помните, речь уже заходила, мыслило совсем иначе. Урвать под шумок, пока Россия во мгле, чем побольше, а там хоть трава не расти, и хрен с ними, с большевиками. Порочная концепция, безусловно, но то, что было ясно потомственному аристократу, плохо воспринималось интеллигенцией в первом поколении, тем паче национально озабоченной.
27 февраля правительство Финляндии направило в Берлин предложение о союзе, поскольку, дескать, обе страны воюют с Россией, приложив карту с желательной границей по линии Восточное побережье Ладожского озера — Онежское озеро — Белое море. В ответ РСФСР 1 марта заключил Договор о дружбе и союзе с правительством ФСРР в Выборге, оставшийся, впрочем, пустой бумажкой. Тем временем один из близких к Маннергейму офицеров, Курт Валлениус, разработал немедленно одобренный шефом план "организации национальных восстаний в Восточной Карелии" на базе диверсионных финских групп. Проект, однако, был рассчитан на помощь немцев, но 3 марта был заключен мир в Бресте, а потому ответ кайзера оказался был не таким, какого ожидали: если финны хотят воевать, сообщил он, пусть воюют, но Германия не будет вести войну за чужие интересы и не поддержит авантюры финнов на чужой территории. В связи с чем, 6-7 марта регент Свинхувуд официально предложил России заключить уладить все недоразумения, но, естественно, не даром, а "на умеренных Брестских условиях", то есть, в обмен на Восточную Карелию, часть Мурманской железной дороги и весь Кольский полуостров с Мурманском. После отказа "скрытая война" продолжается, добивая собственных красных, Финляндия пытается хоть мытьем, хоть катаньем слепить что-то типа пресловутой "Великой Финно-Угрии", оказывая поддержку всем лидерам "братских народов", ориентирующихся на "Мать-Финляндию". На захваченных российских территориях спешно лепятся крохотные, а то и вовсе микроскопические, на две-три деревни, "независимые государства". Естественно, заявляющие либо о намерении "влиться в состав" (Республика Северная Ингрия, возникшая, правда, чуть позже), либо, если население совсем уж против, о готовности к "вечному союзу на особых условиях" (Северо-Карельское государство с предполагаемой столицей в Архангельске). Для сел еще не захваченных формируются "правительства в изгнании" (Олонецкая республика). К слову, это однозначное know-how, все прочее, от придуманной Пилсудским "Срединной Литвы" и сталинского "правительства в Терийоки" до Турецкой Республики Северного Кипра, Народно-Демократической Республики Кувейт и, между прочим, Республики Южная Осетия, - это уже перепевы финской политической мысли.
Задолго до Цхинвали
В апреле 1918 года Зло наконец-то испустило дух окончательно. Выборг пал. А 5 мая регулярная армия Добра двинулась от Сестрорецка на Петроград вдоль Финляндской железной дороги. Спустя неделю атаковали и Печенгу. Когда же, вопреки ожиданиям, были остановлены, 15 мая сейм Финляндии, заявив о "необходимости помочь братской Олонецкой республике, оккупированной русскими агрессорами", официально объявил войну России. 22 мая влиятельный депутат, в скором будущем премьер-министр Рафаэль Вольдемар Эрих озвучил с трибуны сейма совместную олонецко-финскую декларацию, гласившую, что Олонец будет освобожден во что бы то ни стало, а "Финляндией будет предъявлен иск России за убытки, причиненные войной. Размер этих убытков может быть покрыт только присоединением к Финляндии Восточной Карелии и Мурманского побережья". На предложение Германии помочь с урегулированием последовал холодно-вежливый отказ: Хельсинки, хорошо зная, что реальной армии у России нет, а то, что есть, по уши увязло в борьбе с чехами и только-только возникшим белым движением, ковали железо, пока горячо. И ковали довольно успешно, особенно после Ноябрьской революции в Германии, покончившей с коротким существованием эфемерного "Королевства Финляндия", уходом из политики Свинхувуда и избранием на пост регента великого Маннергейма, первым делом отправившего экспедиционный корпус в Эстонию и начавшего переговоры о совместных действиях с Северо-Западной армией Юденича.
В первой половине 1919 года Финляндия имеет все основания считать себя великой державой. Массированное наступление "Олонецкой добровольческой армии" завершается взятием Олонца, ставшего таки, хотя и всего на месяц, суверенным. Успешно действует и армия Республики Северная Ингрия, расширившая территорию государства еще на одну деревню. Регулярные финские части выходят на подступы к Петрозаводску. Однако, себе на беду, финские политики заболевают головокружением от успехов, решив, что больше не нуждаются в Маннергейме, который, чеканит с трибуны все тот же Эрих, "думает о России больше, чем о Финляндии". В итоге красивой интриги "швед" проигрывает президентские выборы кандидату "ультра-феннов" и, обиженный, на время уходит из политики, после чего полоса удачи почему-то завершается и колесо раскручивается в обратную сторону. К концу лета 1920 года "братские республики" куда-то исчезают, финская армия с трудом удерживает жалкие клочки Восточной Карелии, а 14 октября в Тарту наконец-то подписан мирный договор, в соответствии с которым Финляндия получила Западную Карелию до реки Сестра, Печенгскую область в Заполярье, западную часть полуострова Рыбачий и большую часть полуострова Среднего. Это, конечно, далеко не "Великая Финно-Угрия", но, поскольку в ответ на пожелание получить еще и хоть сколько-то Восточной Карелии окрепшая РСФСР отвечает согласием еще немножко повоевать, аппетит приходится привести в соответствие с реальностью. Мимоходом, даже не поднимая вопроса, сдав и еще контролируемую Республику Северная Ингрия, никак не ожидавшую от "старшей сестры" такого афронта.
Не виноватая я!
Идеи, особенно великие, а тем более, овладевшие массами, известное дело, умирают тяжко, мучительно и очень не сразу. Еще не успели высохнуть чернила на Тартуском договоре, а горячие финские парни уже пришли к выводу, что "позорный мир, ставший итогом цепи роковых случайностей" ни к чему Финляндию не обязывает. Менее чем через два месяца после того, как замолкло оружие, в Выборге было создано "Карельское объединенное правительство", в состав которого после короткой, но ожесточенной драчки за портфели, вошли лидеры "Северо-Карельского государства", "Олонецкой республики" и десятка других покойников рангом пониже. Правда, Маннергейм, специально приглашенный поучаствовать в проекте (его участие считалось гарантией успеха, поскольку бывший кавалергард уже слыл непобедимым), от лестного приглашения категорически отказался, сообщив, что "тартуские" приобретения Финляндии еще аукнутся, а лично он ни ввязываться в авантюры, ни вообще иметь дело с идиотами не намерен. Но это лишь утвердило "ультра-феннов" во мнении, что "швед", так сказать, "куплен Газпромом", а незаменимых не существует, были бы деньги. Деньги были, соответственно, были и люди. В октябре 1921 года, после долго и кропотливой работы финской агентуры, в селе Ухта, бывшей столице Северо-Карельского государства, был создан подпольный "Временный Карельский комитет", издавший прокламацию о начале Освободительной войны и призвавший "Мать-Финляндию" помочь. Благо, частей РККА в Карелии не было – они ушли оттуда по условиям Тартуского мира, а предстоящая зима гарантировала сложности с переброской в Карелию дополнительных сил.
Призыв был услышан. 6 ноября около семи тысяч финских солдат и добровольцев из Щюцкора при артиллерии, сбив пограничные заставы, заняли демилитаризованную зону. Карелия вновь стала независимой, однако на протест правительства РСФСР из Хельсинки мудро ответили, что, дескать, знать ничего не знают, никакого отношения к событиям не имеют, но предполагают, что имеет место "всенародное карельское восстание". Если же какие-то граждане Суоми там и попадутся, так мы страна демократическая и за всеми излишне инициативными гражданами уследить не можем и не обязаны. В Кремле пожали плечами и занялись делом. Уже к концу декабря стало ясно: финские штабисты, исходившие из того, что в лютые морозы подкрепления в Карелию перебросить не получится, а до весны "Карельское Государство" сумеет укрепиться, мягко говоря, ошиблись. У России все получилось, переброшенных войск хватило для формирования Карельского фронта во главе с А. Седякиным, и в самом начале января ударом из Петрозаводска части РККА очистили от "повстанцев" большинство захваченных сел. В начале февраля, несмотря на стабильное прибытие к театру военных действий "добровольческих" пополнений, пала и столица "Карельского Государства", село Ухта, а потом начался драп. К середине месяца уже никто никакого суверенитета не хотел, зато в финском сейме заговорили об "угрозе агрессии со стороны Советов", и в Москву пришла "молния" с предложением принять совместные меры по охране общей границы и недопущении провокаций. Возражений не последовало. Так что 21 марта 1922 года соглашение было подписано. Правда, напавшей стороной Финляндия, невзирая на предъявленные доводы (солдатские книжки пленных) себя так и не признала, ссылаясь на то, что война объявлена не была, а Хельсинки ни причем и ни о каком возмещении ущерба в сумме 5,6 миллионов рублей, тем паче, золотом, речи быть не может. В Кремле вновь пожали плечами и завязали на память еще один узелок, второй после узелка, посвященного Тартускому миру. А на границу наконец-то пришла хоть и зыбкая, но все-таки тишина. Длившаяся долгие 17 лет, вплоть до очередной "зимней" войны. Третьей из четырех советско-финских. И единственной из четырех, которую начали не финны…
___________________________________
Вышеприведённый текст "Фённской легенды" взят у Л.Р.Вершинина:
Ссылка и Ссылка
|
|
Категория: Мои файлы | Добавил: gersen
|
| Просмотров: 1183 | Загрузок: 0
| Рейтинг: 4.0/1 |
|
|
|
